Роман «Москва» Андрея Белого и «Фауст» И. В. Гёте в контексте антропософии Р. Штайнера

Выявлены типологические связи между последним и малоизученным романом Андрея Белого «Москва» (1926-1932) и драмой Гёте «Фауст». Основные мотивы (мотив ослепления, спасения героя, амбивалентность финала) интерпретируются в тесной связи с антропософским учением Р. Штайнера. Андрей Белый воспринимает героя Гёте как символ и средоточие Нового времени, как «тип типов и принцип принципов», в котором « история становится биографией одного индивидуума». Важнейшей составляющей архитектоники романа выступает антропософский код. Несмотря на цензурные ограничения 1920-х годов, автор зашифровал в своем произведении антропософские идеи, образы и символы (Аримана и Люцифера, архангела Михаила). Главный герой романа, подобно Фаусту, пройдет тернистый путь от абстрактности и порой бесплодности научных устремлений к живительной органике самой жизни. Путь нравственного совершенствования героев пролегает через встречу с демоническим миром. Мотив ослепления сближает оба произведения. Финалы романа и драмы амбивалентны. Фауст свой высший миг (« прекрасное мгновение») переживает, слыша звуки лопат Лемуров (приняв их за созидательные работы). В финале романа А. Белого мир рушится, но герой открывает для себя пространство любви, веры, его озаряют идеи всепрощения и милосердия. Коробкин - фаустианский человек, но не в просветительском ключе, а в антропософском смысле. Оба героя в поисках полноты переживания жизни, открытия для себя духовных основ бытия обретают подлинное высшее «Я», являя собой живую связь с социумом, сущим, Богом. И. В. Гёте и Андрей Белый субъективное «Я» расширили до пределов Природы, мира, Космоса.