Артельное начало в организации рыболовного и охотничьего промыслов у русского населения Дона и Нижней Волги

В статье выявляются особенности организации рыболовного и охотничьего промыслов у русского населения Нижнего Поволжья и Дона в XVIII-XIX вв., связанных с артельным (коллективистским) началом. Автор показывает, что общие принципы организации мужских промысловых артелей рыбаков и охотников находят прямые аналогии с организационными принципами, характерными для архаичных мужских, в том числе воинских, традиций, например, для казачьих сообществ Дона и Волги в ранний период их истории. Проводя сравнительный анализ, автор обнаруживает, что эти сходства проявляются в традициях вольного захвата территорий и представлениях о «своей» земле и «общей доле», в выборности предводителей артелей, других должностных лиц и наличии общих собраний ее членов, в способах дележа добычи, в наличии норм неписанного права, обрядах, запретах и предписаниях. Многие из этих принципов и норм оказываются противопоставленными тем, что были характерны, например, для земледельческих общин, демонстрируя связь с такими категориями, как «сила», «удачливость», «состязательность» с одной стороны, и отрицание равенства в распределении работы и разделе добычи, с другой. Учитывая то обстоятельство, что колонизация русскими Дона и Нижнего Поволжья начиная с XVI в. осуществлялась преимущественно вольными казаками (занимавшимися также охотой и рыболовством), а позднее - русским промысловым населением, а формирование в регионе соседских поземельных общин началось гораздо позднее (с начала XVIII в.), есть основание утверждать, что народные принципы «казакования» и артельного начала, положенные в основу колонизации региона, впоследствии периодически возрождались в более позднее время в промысловой деятельности мужской части населения, закрепляя в общественном сознании прочные стереотипы выживания в экстремальных условиях жизни с опорой на глубокую социальную и культурную архаику. Собственно народные формы самоорганизации существовали наряду с официальными структурами, представляя собой глубинный пласт социальной жизни, отдельные элементы которого дожили до конца XX века.