Ссылка, изгнанничество, эмиграция (материалы конференции). Рубрика в журнале - Новый филологический вестник
"Un poeta sicuro" и ее "Pi`u fedele interprete". Анна Ахматова в переводах Раисы Олькеницкой Нальди
Статья научная
В статье представлена детальная история появления самых ранних переводов поэзии Анны Ахматовой на итальянский язык и связанная с ними итальянская рецепция ахматовской поэзии, особенно стихов, вошедших в «Antologia dei poeti russi del XX secolo» (Милан, Treves, 1924), первую антологию русских поэтов на итальянском языке, изданную русской переводчицей и поэтом- эмигрантом Раисой Олькеницкой Нальди (1886-1978). Антология вышла в свет, когда переводы стихов Ахматовой были уже выполнены итальянским ученым и переводчиком Этторе Ло Гатто в журналах и в его работе «Русская поэзия революции» (Poesia russa della rivoluzione, Рим, Alberto Stock, 1923). Целью данной статьи является анализ 1) ахматовского канона Олькеницкой, представленного в сборниках 1924 г. и 1962 г. («Анна Ахматова. Поэзия», Милан, Nuova Accademia) и 2) переводческих методов (строфика, ритмика, фонетика, семантика) и стратегии Олькеницкой в с вете традиции, начатой Л о Гатто, и последующих переводов поэзии Ахматовой с 1924 по 1962 г. Ло Гатто отмечал верность перевода и изящность итальянского языка Олькеницкой, назвав ее «самым точным толкователем» русского автора. В Антологии 1924 г. Олькеницкая выбрала стихотворения Ахматовой 1911-1917 гг. (книги «Вечер», «Четки», «Подорожник», «Белая стая»), в которых сконцентрированы главные стилистические, семантические и фонетические характеристики творчества Ахматовой. В антологии 1962 г. учитываются новые сборники Ахматовой («Тростник», «Ветер войны», «Луна в зените», «Шестая книга», «Шиповник цветет» и «Тайны ремесла»), но Ахматова продолжает рассматриваться Олькеницкой в русле дореволюционной поэтики.
Бесплатно
Статья научная
В статье ставится вопрос о «внутренней эмиграции» как литературном дискурсе. Исследование выполнено на материале эгодокументальных и фикциональных текстов Лидии Чуковской («Спуск под воду», «Прочерк», «Процесс исключения», дневниковая и мемуарная проза). Методологически статья строится на нарративном и дискурсивном анализе, с выдвижением в центр внимания проблемы языка тоталитарной власти в жизненном и литературном тексте. Автор ориентируется на концепцию тоталитарного мышления Ханны Арендт и методологические идеи А.А. Жолковского, И. Паперно, Л.Я. Гинзбург. В ходе компонентного дискурс-анализа выявляются «свидетельский» статус события и поэтика «свидетельского показания», фактографизм нарратива, нарративная идентичность автора и рассказчика, двойная повествовательная перспектива, диалогическая точка зрения по отношению к имплицитному читателю. Показано, что все компоненты объединяет авторефлексивное начало; авторефлексивность определяется как основополагающий принцип стратегии письма Чуковской и ключевой маркер ее дискурса. Анализ архитектоники повести «Спуск под воду», открывающий конфликт двух вставных текстов, приводит автора к итоговому выводу: на основе принципа авторефлексивности Чуковская последовательно разрабатывала свой литературный дискурс как направленно оппозиционный по отношению к «официальной» советской литературе и тоталитарному режиму. Отсюда в завершающей части статьи принцип авторефлексивности характеризуется как репрезентативный маркер литературной работы «внутренних эмигрантов», что в перспективе, по мнению автора, позволяет его рассматривать как типологически релевантный признак для литературных текстов «внутренней эмиграции» в целом.
Бесплатно
Статья научная
На обширном материале творчества З.Н. Гиппиус эмигрантского периода (публицистика, литературная критика, автодокументальные тексты) впервые дается обзор взглядов автора (в их динамике) на призвание русского писателя и его этическую ответственность за судьбы России и Европы. После 1917 г. понимание призвания писателя у Гиппиус во многом совпадало со взглядами радикальной части русской диаспоры, которая считала одной из важнейших задач эмигрантов не только сохранение культурной традиции, но и возрождение России. Подобно Д.С. Мережковскому, И.А. Бунину или Д.В. Философову, Гиппиус воспринимала эмиграцию как призвание и историческую миссию, полагая, что литература и ее создатели - это ключевой фактор в процессе формирования культурной и национальной идентичности. Литература в понимании Гиппиус была связана с историческим процессом, поэтому эмигрантские писатели, которых она считала «хранителями истины и подлинных ценностей», должны были, по ее мнению, участвовать в освобождении России. Гиппиус акцентировала вопрос об их гражданской ответственности и активности не только в культурной, но и в общественной жизни. Она не принимала индивидуализм и субъективизм писателей (концепция «чистого искусства»). Характерной чертой эмигрантской критики Гиппиус стал особый интерес к идейному уровню произведений, а ее оценки писателей часто определялись их мировоззрением и политическими взглядами. Публицистика, литературная критика и автодокументальные тексты Гиппиус свидетельствуют о том, что определения «настоящий писатель» и «настоящий человек» были для писательницы синонимичными, особенно в тех случаях, когда литератор чувствовал себя ответственным не только за свое слово, но и жизненный выбор.
Бесплатно
Статья научная
Настоящая статья - «идиографическое» введение к исследованию, предназначенному взвесить значимость дискурса ответственности в символической экономии русской эмигрантской общности Болгарии 1920-х - начала 1940-х гг. и проверить гипотезу о центральном положении этого дискурса. Т.е. перед тем как исследовать частотность, статус и «слышимость» (способность производить резонанс) случаев / инстанций постановки вопроса «кто, перед кем и за что ответственен», я обращаю внимание на содержание этих вопросов, в том числе на семантику «ответственности», выделяя несколько запоминающихся и потенциально-типичных случаев. Статье имплицитно предпосылается допущение, что газета является «снимком» символической экономии потребляющей ее общности; отсюда выбор типа материала. Знание о периодике русской эмиграции в Болгарии, предшествующее работе над статьей, продиктовало обратиться, в первую очередь, к двум газетам: «Русь» (1922-1928) и «За Россию / За Новую Россию / За Родину» (1932-1940). Материал дает возможность выделить два ряда случаев, в зависимости от постулируемого субъекта ответственности: ‘(представителя) образованного общества' (или, в терминах Бурдье, агента поля культуры) и литератора (или агента суб-поля литературы). Семантика выделенных случаев не противоречит высказанному в другой публикации предположению об утверждении праволиберального персоналистического консенсуса в осмыслении «ответственности» в 20-х гг., а правоавангардного - в 30-х. Главная разница между обозначенными таким образом 20-ми и 30-ми годами - в нарастании доли «проспективности» (обращенности в будущее) в понимании ответственности, а также в разведении и иерархическом упорядочении «ответственности за настоящее и будущее» (с одной стороны) и ответственности за «сохранение ценностей» (с другой). Материал дает возможность выделить и некую «полосу (потенциального) консенсуса» между, условно говоря, интеллектуальными поколениями 20-х и 30-х гг., в рамках которой нащупывается мысль об императивности взаимной (межпоколенческой) ответственности. В плане литераторской ответственности акцент смещается с задачи реабилитации литературы, которая не поддерживалась актуальным литературным каноном, зависимым от левого радикализма интеллигенции имперского периода, к созданию литературных произведений, которые должны составить ядро будущей литературы правого радикализма. Различие можно рассматривать как историческое изменение идеологического поля, вызванное консервативной революцией начала 30-х гг., в ходе чего праволиберальный индивидуализм теряет идеологическую и культурную актуальность, а как авангард (в понимании Бурдье) конституирует себя культура интеллигентского правого кенотизма. Процесс сопровождается (остающимся за пределы внимания настоящей статьи) изменением взаимной расстановки и иерархии взглядов на функции литературы, дающим основания считать выдвижение правого радикализма выходом на первый план (интуиций, установок) правого авангарда (в традиционном искусствоведческом смысле слова). За пределы описания и анализа в настоящей статье остались газеты, представляющие оппозиционные и периферийные, по отношению к обозначенным здесь, агенты и процессы (например, становление просоветского правого авангарда в лице младороссов, а также консервативной оппозиции, политические интенции которой отложились в русских / российских фашистских организациях разных толков). За рамками остались и процессы в идеологическом / культурном / литературном полях в 1936-1943 гг.
Бесплатно
Статья научная
Жизнь и интеллектуальная деятельность Георга (Дьердя) Лукача - венгерского философа и теоретика литературы, - исследуется в рамках нескольких тематизаций. Первая тематизация: интеллектуал в эмиграции (1929- 1945 гг. с перерывом в 1931-1933 гг.), и вытекающая из нее проблема адаптации к другим правилам поведения в поле, стилю полемики, повестки гуманитарных дискуссий. Доказывается, что Лукач, принимавший активное участие в работе официальных советских институтов, занимал сложную многосоставную позицию: независимого интеллектуала, работающего в рамках собственной интеллектуальной программы внутри марксистской парадигмы; западного мыслителя «левой» ориентации, используемого для увеличения символического капитала СССР и советской мировой идеологический гегемонии; профессионального работника умственного труда, находящегося на государственно-партийной службе. Вторая тематизация: мотивы и формы вписывания интеллектуальной деятельности Лукача в культурный поворот в СССР второй половины 1930-х гг., квалифицируемый им как Термидор. Показано совпадение дискурсов Лукача (антиэкспрессионистские статьи) и официального стиля ждановской кампании борьбы против формализма в искусстве. Концепция социалистического искусства в период Термидора, предложенная Лукачем, имеющая философски обоснованное отрицание модернистских форм, сложилась в его творчестве задолго до консервативного поворота сталинской культурной политики и последовательно развивалась на протяжении нескольких десятилетий в разных исторических условиях. Выявленные противоречия стратегии Г. Лукача в советский период объясняются глубокими внутренними связями между его философией и жизненной практикой, обоснованными в концепции «проблематического индивида», и трактовкой «термидора» как естественной фазы развития Революции.
Бесплатно
Исследователи Достоевского в СССР 1920-1930-х гг.: научное сообщество vs лиминальная группа
Статья научная
Институциональное оформление науки о Достоевском на рубеже 1910-1920-х гг. обусловило появление в СССР научного сообщества достоевсковедов (Л.П. Гроссман, А.С. Долинин, В.Л. Комарович, Б.М. Энгельгардт, М.М. Бахтин, Г.И. Чулков и др.), действовавших в едином научном поле с присущими ему автономностью от социально-политического контекста, накоплением научных ресурсов и внутренней борьбой за монополию на научный авторитет. В первой половине 1920-х гг., на базе национализации архива Достоевского и широкого празднования его 100-летнего юбилея, были достигнуты выдающиеся результаты в изучении биографии и творчества писателя, а также в эдиционно- текстологической практике. С середины 1920-х гг. круг легальных возможностей для ведущих достоевсковедов эпохи постепенно сужался в результате политики советской власти в сфере образования (кадровые чистки в ЛГУ, закрытие ГИИИ), науки (упразднение ГАХН, смена курса в издательстве «Academia») и общественности (разгром кружков «Братство св. Серафима Саровского», «Воскресения» и др.). Часть из них оказалась в тюрьмах, лагерях и ссылках (Бахтин, Комарович, Энгельгардт); другие, безуспешно пытаясь встроиться в новую идеологическую парадигму, шли на ритуальный отказ от прежних ценностей (Долинин, Гроссман, Чулков). Таким образом, в 1930-е гг. научное сообщество достоевсковедов, лишившись автономии, заинтересованного социального отклика, материального и морального вознаграждения за научный
Бесплатно
Мотив "отверженные" в болгарской литературе последней четверти ХIХ в
Статья научная
В статье анализируется функционирование мотива «отверженные» в болгарской литературе последней четверти XIX в. Впервые этот мотив появляется в стихотворении Христо Ботева «На прощанье», в котором рассматривается роль эмиграции в процессе становления болгарского национального самоосознания. В этот период во всей публичной сфере (публицистике, художественной литературе, общественной жизни) эмиграция представлена как выражение своеобразного лиминального испытания, целью которого является утверждение новых ценностей свободы, солидарности и национального достоинства. Для того чтобы традиционное болгарское общество того времени восприняло эти новые ценности, художественная литература представляет их под видом нескольких универсальных культурных сюжетов. Чаще всего используются сюжеты из притчи о блудном сыне, рассказа о вавилонском плене и жития св. Алексия, человека Божия. В статье анализируется, как мотив «отверженные», выдвинутый впервые Ботевым, разрабатывается в произведениях двух других крупных авторов той эпохи - Ивана Вазова и П.К. Яворова, которые, непосредственно ссылаясь на Ботева, прослеживают, в какой степени лиминальный переход реализует свою функцию. Это достигается с помощью еще одного мотива, заимствованного у Ботева и непосредственно связанного с первым - мотива «пьем, поем мы буйны песни». Результатом исследования становится вывод, что через всего двадцать лет после образования болгарского национального государства болгары успешно реализуют цели этого лиминального перехода - смотрясь, как в зеркало, в чужую несчастную судьбу, они наконец осознают смысл новых ценностей свободы, братства, солидарности и достоинства.
Бесплатно
Право на голос: образ мигранта в современной русской поэзии
Статья научная
Задача статьи: рассмотреть, как актуальная русская поэзия осваивает культурные проблемы, порожденные широким распространением трудовой миграции. Согласно мнению автора статьи, основная цель обращения современных поэтов к образам мигрантов - противостоять этническому негативизму, проявлениям ксенофобии. На материале творчества К. Чухров, А. Родионова и Е. Троепольской, Е. Джаббаровой демонстрируются некоторые из возможных стратегий в освоении опыта «чужести». Театр.док (спектакли Вс. Лисовского, Т. Баталова) предоставил слово самим мигрантам. Эффект правдивости эго-монологов побуждает зрителей к сочувствию. Поэтические пьесы К. Чухров и А. Родионова, Е. Троепольской, выдержанные в стиле гротеска, сатирически показывают высокомерие и претензии на культурную монополию представителей «принимающей стороны»: чиновников УФМС, работодателей и др. Главным средством создания зрелища выступает речь, «властный дискурс», отчужденный от субъекта. Пьесы Чухров и Родионова, Троепольской гротескны, их стиховая форма ломает законы классической лирики. Из произведений авторов-медиаторов следует, что проблемы гастарбайтеров являются отражением внутреннего неблагополучия российского общества. Для молодого поэта Еганы Джаббаровой опыт мигрантов есть одно из проявлений общего экзистенциального трагизма современного человека. В статье делаются наблюдения над особенностями поэтического языка в такого рода произведениях, особое внимание уделено явлению «гибридной идентичности». Авторы с гибридной идентичностью транслируют в русскую поэзию культурный опыт «другой», но - не «чужой» и не «чуждый», меняя наш взгляд на реальность и формируя тем самым «третье пространство» - пространство контакта, смешения, промежутков и пересечений пограничных зон и ситуаций.
Бесплатно
